|
|
Родился 06.10.1945 г. в г. Ленинграде (ранее и ныне - Санкт-Петербурге). Примерно лет в 16, уже тогда увлекаясь драматическим искусство и читая труды Станиславского, случайно нашёл старую патефонную пластинку с записями Ф.И. Шаляпина (песня Галицкого из оперы Бородина "Князь Игорь" и пеня Варлаама из оперы "Борис Годунов" Мусоргского). Зная, как высоко ценил Станиславский Шаляпина, я решил послушать записи. Надо сказать, что оперу я тогда не знал и, естественно, не любил. Хотя имя и голос Шаляпина вошли в мою жизнь в раннем детстве как одно из первых воспоминаний. В семье не было ни патефона, на проигрывателя. Пришлось пойти к другу. С другом повезло, он впечатлился услышанным, как и я и мы, поражённые, слушали пластинку целый вечер, переворачивая стороны. (Для молодёжи: пластинка была на 78 оборотов в минуту, механическая запись, даже не современный "винил", а из тех, что были хрупкими и легко разбивались.) С этого всё и началось. Я бросил клич в школе, и соученики притащили, у кого, что было из записей Шаляпина. За несколько дней я стал обладателем целой коллекции в т.ч. записей на долгоиграющих пластинках, которые не разбивались. Начался период длительного сумасшествия. Я прилично учился до этого, но теперь меня интересовало только пение. Я орал на всех переменах "На земле весь род людской..." и прочие шаляпинские как теперь сказали бы "хиты".
Так сложилось, что в школу я пошёл не с семи, а с восьми лет, а в девять меня отвели учиться в музыкальную школу на фортепьяно. По семейным обстоятельствам я проучился только два года, но ноты знал хорошо и что-то мог играть. До описываемого периода меня не интересовал инструмент, и я к нему практически не притрагивался. Теперь всё изменилось. Кто-то из друзей принёс мне ноты куплетов Мефистофеля ("Фауст" Гуно), ещё какие-то ноты для баса и я начал заново осваивать фортепьяно, естественно, теперь как самоучка, дилетантским путём. Потом мне очень пригодилось то, что я незаметно для себя сделал в отрочестве, сидя за инструментом: я стал независим от концертмейстеров, способен сам выучить музыку любой сложности и даже спеть под собственный аккомпанемент целый концерт. Дилетантство в аккомпанементе слышат только специалисты, а они попадаются редко.
Я попал в школе, в так называемую "одиннадцати летку", в результате чего в 11 классе учился уже на 19-м году жизни! Накануне летом я познакомился с одной семьёй. В результате я обнаружил, что существует такая структура как "художественная самодеятельность", что в домах культуры есть оперные студии, где учат петь... Я явился в ДК медицинских работников, что в самом центре Петербурга на Итальянской улице, рядом с филармонией, Михайловским театром, Русским музеем, Театром комедии... Меня там встретили весьма доброжелательно, голоса, естественно, не обнаружили, учить не стали, но... на партию назначили, и в постановку спектакля пустили! Так я спел первую в своей жизни крохотную (одна сольная фраза и несколько в ансамбле) партию в опере Пуччини "Джанни Скикки" (см. фото). А ещё мне позволили сидеть рядом с концертмейстером и переворачивать страницы, слушая, как идёт работа с певцами любителями. Об уровне этих певцов я и говорить не хочу: сейчас ни кто не поверит. Это особая тема и, надеюсь, я её подробно освещу, когда настанет время мемуаров. Тогда же я расскажу подробно обо всех моих учителях. Они заслуживают, чтобы о них знали все, кто интересуется вокальным искусством. Это направление в вокальной педагогике, так сказать, альтернативное консерваторско - училищному, официальному. Как всё подпольное в Советском государстве оно было гораздо разнообразнее, эффективнее и, представьте себе, научнее. А уровень концертмейстеров - это вообще, отдельная песня: в "самоделке" не гнушались работать мастера из Мариинского театра. Как минимум, двое из тех, с кем я встречался "у медиков" (кстати, медиков-то было меньшинство: они почему-то предпочитали петь "у связистов" или "пищевиков"...) стали в последствии настоящими оперными дирижёрами, сделавшими хорошую карьеру. Я получил у них такую музыкальную "закваску", которой живу и сейчас: уважение к авторскому тексту, метроритмическая культура, внимание к штрихам и т.д.
Так прошёл 11-й класс и я, естественно, отправился в армию, где прослужил 3 года и два месяца в Группе Советских Войск в Германии. Было это с сентября 1964 по ноябрь 1967. Но перед уходом в армию мне повезло увидеть все телевизионные передачи о гастролях (впервые!) в Москве театра "Ла Скала". Это тоже отдельная тема в моей жизни, как и те удивительные певцы (в основном румыны и болгары) которых я слышал в те годы в Ленинграде.
В армии мне повезло. Я полгода побегал с гранатомётом, а с апреля 1965-го стал служить в оркестре части. Там было много свободного времени и возможность учиться чему угодно. Я учился музыке. Взял столько, что потом в училище мне делать было нечего, да и в консерватории помогло. Играл я на валторне. Это тоже потом помогло в пении, и осознании целого ряда общих явлений, у медных духовых и аппарата певца.
За полгода до демобилизации меня перевели в ансамбль песни и пляски петь в хоре. Армия готовилась к очередному юбилею, и хор увеличивали. Там я аккомпанировал всем подряд и весьма набрался знаний о мужском репертуаре разных голосов. Там же произошла судьбоносная встреча с моим ровесником много больше умевшим в пении, и он мне перевёл голос, научно выражаясь, из латентного состояния в проявленное. Я "зазвучал" (наконец-то!) и полный энтузиазма вернулся домой в Питер.
Тут же побежал в консерваторию. Прослушали, обнадёжили... В общем, промаявшись два года я понял, что по каким-то причинам не гожусь для Ленинградской, Ордена Ленина и т.д. консерватории и надо поступать куда возьмут. Взяли в училище при той же консерватории (им. Римского-Корсакова) на отделение... музыкальной комедии, т.е. оперетты! Вот чего с детства терпеть не мог! Но аппетит приходит во время еды и в процессе учёбы я увидел много прекрасного в этом жанре, закончил училище, в процессе обучения сыграл ряд ролей в дипломных спектаклей старших курсов, ну и своего, конечно на выпуске (см. фото) и был приглашён в Новосибирский театр музыкальной комедии где проработал аж четырнадцать лет! А почему с детства не любил оперетту? Да потому, что оперетта хороша только тогда, когда актёры поют лучше, чем в опере, танцуют лучше, чем в балете, играют лучше, чем в драме... Судите сами, много ли таких? Сразу скажу, я, к сожалению, таким не был. Но как ни на есть сыграл за эти годы 78 ролей, из которых примерно за пять-шесть мне сейчас не стыдно (см. фото), вышел на сцену, наверное, более трёх тысяч раз, а, главное, сделал много ценных наблюдений, которые впоследствии привели меня к тому, из-за чего Вы сейчас читаете мой сайт.
Осенью 1975 года со мной произошло серьёзное профессиональное фониатрическое несчастье. Но мне повезло, и рядом оказался друг, коллега (певец), но он же и врач - фониатр. Лечение прошло успешно, но в ходе него я занимался опять-таки "самодеятельностью", что существенно ускорило выздоровление и возвращение в профессиональную форму. Врач заинтересовался некоторыми моими идеями и предложил их воплотить в жизнь, т.е. заняться тем, что называется термином "фонопедия". Мне это показалось интересным, начальство медицинское (всех уровней!) пошло навстречу, я начал работать в поликлинике в фониатрическом кабинете и просидел там... 13 лет!
Внимательный читатель задумается: а как же образование, официальный статус? Всё-таки медицинское учреждение... Всё правильно. Объяснение одно: это Новосибирск. Это особый город, где в советское время люди занимались такими вещами, за которые в других городах (в т.ч. Москве и Питере) сажали в тюрьмы и психушки. Но за образованием дело не стало и, поскольку фонопедия это профессия не лечебная, а педагогическая и образование требуется соответствующее, а должность моя называлась "фонопед - вокалист" (в отличии от фонопеда по речи), то и поступил я в Новосибирскую Консерваторию им. Глинки хотя был мне уже почти 31 год. Но я шёл не петь учиться и не за музыкой. Нужен был диплом и далее - аспирантура. Я уже знал тему и знал к кому буду проситься в аспирантуру и куда.
Но консерватория есть консерватория и я с удовольствием отдыхал в ней от оперетты. Спел Фердинанда в "Дуэнье" Прокофьева, сцену у Нила из Аиды Верди (Амонасро) Жермона в "Травиате" Верди (весь спектакль на итальянском языке), Тонио в "Паяцах" Леонкавалло - тоже весь спектакль, 14 симфонию Шостаковича (партию баса) и много ещё всего. Но главное не это. Главное продолжались наблюдения и копились новые знания из совершенно далёких от пения и музыки наук.
В 1981 году я закончил консерваторию, спев на дипломе "Паяцы" в оперной студии (см. фото)и "Принцессу цирка" (мистер Х) Кальмана (см. фото) в "родном" театре. И в через год держал экзамены в аспирантуру ГМПИ им. Гнесиных (ныне - Российская Академия Музыки имени тех же). Здесь надо назвать фамилию руководителя моей научной работы: она должна быть известна любому, кто хоть сколько-то интересуется вокальным искусством (другие вряд ли зайдут на этот сайт). Леонид Борисович Дмитриев (см. фото) сделал для развития науки о голосе и пении больше чем кто бы то ни было. Причём, сделал не только самостоятельными исследованиями, но привлечением в науку и руководством научной деятельностью других. Под его руководством я написал диссертацию и опубликовал ряд научных работ (см. перечень). В начале 1986 года Дмитриев представил меня музыкальной общественности на клубе "Камертон", где были хормейстеры из многих городов СССР. В результате началось то, из-за чего и появился этот сайт: востребованность метода.
Немного вернусь назад во времени. В послеармейский училищный период я, не знаю, к счастью или, к сожалению, ни когда не мог быть "послушным студентом". Мне всегда было мало информации и непонятны требования и язык преподавателей пения. Я учился одновременно у нескольких преподавателей, и постоянно консультировался у всех, кто встречался на пути. И, конечно, слушал, слушал, слушал... Сидел на уроках своих учителей помногу часов, наблюдая за их работой с другими, как мне казалось, более способными учениками. Обо всём этом я когда-нибудь расскажу, и это очень поможет ищущим молодым певцам уточнить направление поиска. В этот же период началась моя работа в качестве церковного певчего в Троицком соборе Александро-Невской лавры и других, больших и малых храмах Ленинграда и области. Это было очень интересно. Я встретил там таких стариков! Я окунулся в совершенно другой мир, хранящий традиции, о существований которых я, советский юноша и не подозревал (напомню период: 1967-1973 годы). В это же время у меня шло активное сотрудничество с очень ярким коллективом - оркестром баянистов ДК Профтехобразования. Я пел с ними советские героические песни и где только не выступал. Это была прекрасная практика и полезнейший опыт. Всё это вместе помогло мне выносить основную идею: в преподавании пения что-то сильно не так как надо и главное - неумение молодых певцов работать самостоятельно, т.е. отсутствие алгоритма (впрочем, тогда я не знал этого слова). Поиск нового направления, создание новой теории, разработка алгоритма и стали содержанием всей дальнейшей и оставшейся жизни. Получилось, что всё было не напрасно и не случайно. Все неуспехи и ошибки, даже болезнь подталкивали в нужном направлении.
В 1987 году я прекратил работу в театре, через год уехал из Новосибирска. Мне уже не нужна была государственная служба и исполнительская деятельность. С 1985 года начались поездки по стране с семинарами. Начался период широкого внедрения ФМРГ. Но для дальнейшей работы нужны были дети и взрослые, за которыми можно было бы регулярно наблюдать. Вернувшись в Петербург, я некоторое время работал с двумя коллективами: хором радио и телевидения и учащимися хорового училища им. Глинки. Шесть лет проработал я в Петербургской консерватории: со студентами дирижёрско-хорового факультета и несколькими вокалистами. В процессе работы с вокалистами я очередной раз убедился, что мои критерии не совпадают с официальными консерваторскими. Очевидно, я уже не одинок в своём мнении: весьма авторитетные в нашем деле лица заявляют в последние годы о необходимости учебного звена, промежуточного между консерваторией и театром. Это дипломатичное заявление в переводе с русского на русский звучит так: консерватории не обеспечивают профессионального уровня своих выпускников. Почему - вопрос сложный и трудный. Но в отличие от обычных русских вопросов здесь ни кто не виноват. А что делать? Всё идёт своим чередом. Появляется новая информация, новые технологии, взаимодействуют разные традиции... Всё путём!
С 97-го года я работаю только в своём деле - развитие и распространение Программы ФМРГ. Весной 2000 года переехал в подмосковный город Раменское с целью открытия свой школы как учебного заведения. Ездить по стране из Москвы удобнее, да и к лесу ближе.
Обычно в биографических справках сообщают от семье, родителях, жёнах, детях и т.п. Я не вижу в этом необходимости. Сайт - вещь публичная и читателей должно интересовать только то, что имеет отношение к основной теме - развитие голоса. Я предложил всё, что, на мой взгляд, имеет отношение. Остальное - личное. Люди, о которых мне хотелось бы рассказать подробнее, потому, что рассказ помог бы глубже понять основную тему, слишком значимы для меня, чтобы говорить о них походя. Возможно, для этой темы на сайте будет отведено специальное место.